Величайший в мире торговец, Детальна інформація

- И все же я отступил.

- Отступил? Не понимаю. С тобою же нет халата.

Голосом тихим настолько, что Патросу пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать, Хафид поведал о встрече в пещере и о младенце. Полог был откинут, и, слушая юношу, Патрос то и дело поглядывал на сияние той звезды, что освещала лагерь. Растерянность на его лице постепенно сменилась улыбкой, и он не заметил, как юноша перестал рассказывать и теперь только всхлипывал.

Вскоре всхлипы прекратились, и в большой палатке наступила тишина. Хафид не смел поднять голову. Он потерпел неудачу, вряд ли теперь он годен к чему-либо, кроме ухода за скотом. Он боролся с желанием встать и выбежать наружу. Но тут Хафид ощутил на своем плече руку великого торговца и заставил себя взглянуть Патросу в глаза.

- Сын мой, это путешествие большой выгоды не принесло тебе.

- Да, господин.

- А мне принесло. Эта звезда излечила меня от слепоты, в которой я не хотел себе признаться. Я объясню это тебе одному, когда мы вернемся в Пальмиру. Теперь же у меня есть к тебе предложение.

- Да, хозяин.

- Наши продавцы возвратятся в караван до завтрашнего захода солнца, и животным понадобится присмотр. Не хочешь ли ты вернуться к своим обязанностям?

Хафид безропотно встал и поклонился своему благодетелю.

- Я сделаю все, что ты скажешь... и я сожалею, что подвел тебя.

- Тогда иди и готовься встретить наших людей, а с тобой мы увидимся по возвращении в Пальмиру.

Хафид шагнул из палатки, и яркий свет на мгновение ослепил его. Когда он открыл глаза, Патрос окликнул его.

Юноша обернулся, снова вошел в шатер и ждал, что скажет старик. Патрос помахал ему рукой и сказал:

- Спи спокойно, ты не проиграл. Яркая звезда светилась всю ночь.



Глава

Шестая

Через две недели после возвращения каравана в Пальмиру Хафида подняли с соломенного матраца, на котором он спал в хлеву, и велели тотчас явиться к Патросу.

Хафид поспешил в покои хозяина и застыл в нерешительности перед огромным ложем.

Патрос открыл глаза и с трудом сел на постели. Лицо его похудело, на руках проступили синие прожилки вен и в нем с трудом можно было узнать человека, с которым Хафид разговаривал всего двенадцать дней назад.

Патрос придвинулся к юноше, который, осторожно присев на край кровати, ожидал, что скажет хозяин. Даже голос Патроса совершенно изменился со дня их последней встречи.

- Сын мой, у тебя было довольно много времени, чтобы пересмотреть свои планы. Ты до сих пор думаешь стать большим торговцем?

- Да, господин.

Старик кивнул.

- Да будет так. Я рассчитывал дольше побыть с тобою, но, как видишь, сейчас планы переменились. Хотя я и считаю себя хорошим торговцем, все же не могу откупиться от смерти. Она целыми днями поджидает меня, как голодная собака у дверей нашей кухни. Как и собака, она знает, что однажды дверь останется без присмотра...

Патрос закашлялся, и Хафид, не шевелясь, смотрел, как старик хватает ртом воздух. Наконец, кашель прекратился, и Патрос смог слабо улыбнуться:

- Нам недолго осталось быть вместе, поэтому начнем. Сперва вытащи из-под кровати маленький сундук из кедра.

Хафид нагнулся, достал сундучок, перетянутый ремнями, и поставил его на кровать у ног Патроса.

- Много лет назад, когда положение мое было хуже, чем у погонщика верблюдов, мне посчастливилось выручить одного путешественника с Востока, на которого напали двое разбойников. Он утверждал, что я спас ему жизнь, и захотел вознаградить меня, хотя я ничего не просил. Поскольку у меня не было ни семьи, ни денег, он велел мне отправиться к нему домой, где меня приняли, как родного.